Кофе, его немного терпкий, такой необычно притягательный и дразнящий аромат – вот то, что у огромного количества скучных бес фантазийных фанатиков этого гадкого напитка ассоциируется с утром. Горький глоток обжигающей массы мутно-черного цвета, согревающий черствые сердца, наполняющие горло кипятком, переполненным смыслом, исходящим от нелепых установок головного мозга – вот оно счастье. Свежесваренный кофе утром, витающий запах молотых зерен, как странно ассоциировать эту наркотическую смесь с самым прекрасным временем дня. Должно быть все это вина рекламы, и её психологических установок на то, что если есть эта горячая гадость – значит все хорошо. Значит все прекрасно. Как просто, глоток – и жизнь уже не ужасна.
А я люблю кофе по утрам… Встать, посмотреть за окно, окинуть придирчивым взглядом любого временного постояльца и отправиться на встречу с одной из немногих констант моей переменной жизни. Кофе.
… Тихий шепот листвы за окном настойчиво раздражал разум своими наивными сплетнями, из глубины насквозь пронзенного гениальным коварством сердца пробивались настойчивые лучики антипатии к несчастным деревьям, так подло смеющим смеяться за компанию с нахальным ветром, их утренние игры в совершенство природы невольно мешали чуткому слуху прислушиваться к ритму равномерного дыхания и биения сердца рядом. Рассвет был уже довольно давно, и ранние солнечные лучи сменились полуденными тенями, наполняя комнату страхами и сомнениями в след чистому очарованию прекрасного утра. Боясь дышать, боясь закрыть глаза, ведь дыхание могло разрушить иллюзию идеального песчаного замка из отчаянных мечтаний, которые потеряют форму, едва бархатные веки закроют доступ к молчаливому осмотру воплощения давнего желания, девушка с копной каштановых кудрей разбавляла белизну простыней  своим невольным присутствием. Она не была здесь желанной гостей, но прошлой ночью вошла в дом на волне пожара прошлых чувств, которые так резко воспламенило пламя сгоревшего поместья, и искренняя боль в глубине коварных карих глаз. И не смотря на прекрасную картину столь близкого наивного счастья, она не питала надежды на долговременность этой иллюзии, едва мираж рядом скинет оковы сна со своего разума, обладательнице самого бесчувственного сердца, выставленного на детальный осмотр мерзкого мира, которому она так часто бросала вызов, лелеющая свои мечты и желания, в отчаянной попытке скрыть, что ей знакомы хоть какие-то порывы все-таки существующей души, будет отказано в приюте. И осознание этого бесспорного и горького факта причиняло боль; как бы не хотелось притвориться, что это не имеет значения, лишь пустяк, тоненькая паутина мимолетных желания, наколдованных воспоминаниями нереального прошлого; как бы отчаянно на лице не пыталась появиться фирменная ухмылка мерзкой стервочки, сколь сильны бы не были попытки совершить этот акт лжи, тоненькая слезинка, со вкусом бесконечной горечи, мгновенно разрушала все мосты на пути к спрятанной где-то в глубине обманутой девушке, просто пытающейся жить и быть счастливой. Что же, первое вышло просто превосходно, вот уже около пяти сотен лет бесполезной жизни, а второе… Когда-то она не умела обманывать, да и не знала зачем, а потом её научили, милостиво преподали мастер класс, взяли на руки и пронесли сквозь все мечты на ту сторону волшебной страны, разбив сердце на тысячи очаровательно блестящих осколков. А она продолжала влачить свое жалкое существование, надеясь, что когда-нибудь сможет найти то, что соберет её обратно, но как эта надежда может сбыться, если почти что каждый ей шаг увеличивает количество этих осколков? …
Легкое покалывание левой руки, неподвижно лежащей на столь реальном мираже рядом, и за секунды нахлынувшая туча отчаянной горячи, едва размеренное дыхание сменилось немного сбивчивыми признаками пробуждения. Вот и все, время вышло, ещё можно было сбежать, оставив позади припрятанный за подушкой деревянный кол, который она не стала убирать, в надежде, что парень сможет поставить точку её бесплотным надеждам на отсутствие кофе по утрам, ведь именно это он и собирался сделать вчера, перед тем как прошлое стало править бал. Просто уйти, это ведь так просто, легкое прикосновение к губам и ускользающая тень покинет за мгновение место преступления против самой себя, чтобы снова стать лишь призраком из прошлого, живущим воспоминаниями о том, что не осмелился сделать жизнью. Трусливый побег, дежа вю. Но нет, уже слишком поздно, и нет смысла, песчинки прекрасной иллюзии ещё рассыпаются, исчезая в никуда, и она не уйдет, пока последняя башня замка не превратится в воздух, пока ненависть в любимых глазах напротив не убьет то немногое, что удалось сохранить живым.

Мужчины… Каким таким природным даром вас наделили Бог, что мы так много вам позволяем? Играть с нами, сдувая пылинки по мере необходимости в один день, признаваясь в искренней любви, и закидывать нас грязью на другой, покрывая шелухой от очередной вечной любви. Использовать нас, маня пальчиком уговорить на путешествие к краю света, и безжалостно бросить там, хвостиком вильнув за экзотической красоткой. Любить нас, так искренне, так страстно, привязывая к себе шелковыми нитями, а после уходить, не замечая упорных целых ниток тянущихся за собой… Да, мы не ангелы, мы тоже можем уйти, даже навсегда, а вернуться через неделю и не спросить, где вы нас искали. Мы можем кричать, ревновать, биться в истерике и мстить, но мы хрупкие и нежные создания, нас нельзя бросать на землю, забирая слова о любви обратно, чтобы вручить их первой попавшейся шлюхе. Вы же все равно нас не забываете, напиваетесь, когда вспоминаете, рвете на себе волосы, услышав, что мы рядом, грозитесь убить при первой встрече, так почему бы просто не забыть, что мы уходили? Мы же здесь. Сейчас мы здесь. Разве не это то, что вам нужно? Разве вы нас не желаете? Наших душ, наших тел, наших объятий? Все равно все остальные лишь наши нелепые тени, вы с ними, потому-что вам кажется, что они чем-то на нас похожи, но другие. Очнитесь, идиоты. Они просто бесхарактерные куклы, а вы редкостные неандертальцы. Что-то реальное с вами уже случилось, та магнетическая сила, вынудившая вас признаться в любви именно нам, вас все равно не отпустит. Да, мы стервы. Но мы же вернулись!
Вселенная могла бы рассыпаться на тысячи осколков в момент, когда спящий парень неуверенно открыл глаза, фокусируя сознание на девушке, которая, казалось, была готова к чему угодно. Дыхание замедлилось, а сердце словно решило опередить все время.
- Елена? – в одной из параллельных вселенных произошел атомный взрыв, уничтожив все живое и неживое, и не забыв захватить сердце подрывника, чьи эмоции и чувства в один миг слились в один сплошной ураган Катрина, грозя вселенной концом света. Пять букв, одно мерзкое имя, резко открывшаяся рана на том месте, где ещё совсем недавно теплилась надежда, ныне выжженная дотла. Хотелось заплакать. Зарыдать, от жалости к самой себе, свернуться в клубочек в темном углу и начать выкидывать из памяти все ненужное, не забывая тушить пожар внутри красным вином и кровью первого попавшегося неудачника.
- Что ты здесь делаешь? – продолжала бессердечная тварь рядом, вынуждая собраться, стереть с лица осколки ужасной обиды, сменяя их тем, что обычно видят сразу перед смертью. Вот только, кажется, слезинка предательски украсила милое личико. Но эта прозрачная нелепость не имеет никакого значения в момент, когда развеянные ветром бесчувствия остатки песчаного замка забивают все пути милосердию.
- До или после того как совершенно случайно спасла твою жизнь? – прошипела девушка, твердо решившая, что отсюда сейчас нужно просто уйти, а потом и из этого проклятого города, на прощанье припорошив землю трупами невинных жертв. Но честное слово, как можно просто уйти, когда этот просто козел, просто её не перепутал, с её просто двойником, у которой просто нет вкуса? Тем более что ручки просто сжались в кулачки, а он явно не ожидает?  - Животное! – на волне чистой и неприкрытой агрессии ко всему живому и этому накачанному недоразумению в первую очередь с искренней любовью заявила рассерженная дамочка, от души приветствуя ребра напротив. Не сильно, но вполне ощутимо. Глаза после парочки попыток спалить его своей бесконечной ненавистью, приметили подушку, в ту же мгновенью отправленную в цель. С немножечко нерассчитанной силой. Сотни маленьких аккуратных беленьких перышек закружились в медленном танце, подобном тому, что ещё вчера так страстно одурманил их разум. Нелепая попытка доставить физическую боль тому, кого не в чем было винить, от неё не могло стать лучше, и чуда не случилось. Всего пара секунд резкого перехода от ненависти ко всему миру, к парню против, с конечной остановкой на самой себе. И один единственный вопрос: Какого черта мне так плохо?

Разочаровываться в своих кумирах и бывших любовниках – вот две вещи, которые я никогда не пожелаю врагу. Смерть всей семьи, измены, пара лишних килограммов – пережить можно. А вот смотреть на своего бывшего и с терпким ужасом понимать, что ты его не хочешь даже в своей собственной голове в качестве роскошной фантазии – удар по печени, ребрам и сотрясение мозга одновременно. И уж точно последняя стадия кола в сердце – это когда ты испытываешь неприкрытую радость от того, что он бывший, хоть ещё вчера думала, что хочешь его вернуть. Так вот нет, девочка, не хочешь, нигде и никак. Да, скорей всего, это ты сделала его бесчувственной скотиной. Ведь в конце ему даже не было жаль, что ты вроде бы как сгорела в ужасных муках, и он с радостью юркнул в постель к твоей похожей на тебя как две капли воды внучке, после чего и её тоже бросил ради блондинистой лучшей подруги. Но брать на себя ответственность за то, что милый мальчик превратился в чудо-юдо, это же такой эгоцентризм! Он всегда таким был, ты просто показала ему, что жить без притворств веселее и продуктивней. И нечего теперь переживать, что он такой козел, ты же все равно шикарная красавица в самом расцвете сил, а в мире полно пока ещё адекватных представителей мужского пола. Ты же стерва. Даже он сам сказал. Так какого черта?
Широкая ухмылка появилась на кукольном личике как по мановению волшебной палочки, после того как быстрым движением руки с лица испарилась последняя нелепая слезинка. Не без доли злобы девушка осмотрела сгорбленную на краю кровати тушу неудачника, можно было поспорить на то, о чем он думает, и выдать всем участникам спора награду капитана очевидности. Надменный взгляд карих глаз неспешно исследовал изрядно потрепанную комнату столетнего неряхи, на счастье обладательницы горелого платья, особи женского пола часто посещали эту убогую комнатенку и судя по всему совсем не были прочь забыть детали своего гардероба то тут, то там, и ещё на люстру закинуть. С большими усилиями подавив отчаянный хохот, Кэт, все ещё презрительно осматривая затылок парня, натянула на себя чужие вещички, подумывая о визите к возможной хозяйке и порции свежих сплетен для и без того пылающего страстями городка. Откинув в строну кучу горелого тряпья, просто в порыве отчаянной стервозности, вампиресса с удивлением уставилась на валяющийся под ним изрядно потерянный, но ещё вроде бы живой телефон. Тридцать два пропущенных звонка и несколько сообщений. «Где ты? Ты жива? Нет? Мне радоваться? Отзовись, интересно же. Кстати, я жив. Если что, мне на тебя все равно пофиг. Но перезвони, как сможешь. Ау. Кэтрин! Имей совесть! Хоть раз в жизни её, а не первого попавшегося парня. Или ты все таки мертва?» Глаза закатились сами собой, но надо учесть, что в общем и целом забота Мейсона тянула на твердую троечку, и пожалуй ему стоило купить вкусную косточку. К тому же вчера в городе было действительно горячо, и выражаясь словами песика, «ну интересно же», а значит пора покинуть этот старый нелепый дом и глупого нечастного блондина напротив.
- Ну что, тряпка, - с порцией искреннего и искрящегося на солнце отвращения произнесла она, поправляя копну кудрявых волос, - не буду обещать, что ничего никому не скажу и что при этом я не буду чувствовать себя бесконечной стервой, то есть крайне великолепно, - усмехнулась красавица, не забывая добавить во взгляд порцию отменного цинизма, - замечу, что приятно удивлена тем, в кого ты превратился, - отвесив легкий реверанс, отметила она, всем своим видом выражая одновременно гордость и легкую степень отвращения.  – И мне пора. Можешь не провожать. – махнув рукой, заявила Кэт, поворачиваясь к выходу. Была ли она абсолютно честна? Может и нет. Но, черт возьми, он того и не стоил

Закрывать двери в свое прошлое, отгораживаться от воспоминаний, старательно стирать  из памяти все детали, чтобы каждый раз видеть во сне все по новой, переживая то лучшее, что уже не вернешь, и то худшее, что никак не исправить. Улыбки, смех, поцелуи, от которых ушла, сбежала, потому-что была какая-то причина… Которая уже не важна, которую кажется сама и придумала в тот момент, черт знает почему.  Когда привыкаешь жить в бегах, зная что где-то позади скрывается монстр, способный нагнать тебя в любой миг, остановиться уже не можешь, пусть даже сзади уже не слышится крики погони и лай гончих собак. Тот страх, что ты испытала в самые отчаянные фрагменты той адской гончей, не обладает способностью исчезать со временем, и умеет за секунду воспламеняться вновь при малейшем намеке на тень прошлого.   А если все время бежать, так невероятно трудно становиться остановиться. Да и уйти намного проще и легче, не дожидаться пока тебя прогонят, а мысли, что попросят остаться, нет даже в самых потаенных мечтах, слишком это не нереально, и очень больно.
- Стой, - такой близкий и неожиданно искренний отклик, в голове мгновенно возникает красочная картина зажатого в руке кола, направленного в давным-давно убитое сердце. Одна секунда и её уже здесь не будет, она умеет быстро убегать, оставляя на прощанье тонкий запах мускатного ореха и шорох длинных юбок, не сбавляя скорости до самого горизонта, где вдруг понимает, что нужно было просто обернуться… Встретить свой самый больший страх, сказать хотя бы самой себе, что ты выше и сильнее трусливого исчезновения, и это даже стоит смерти. Пусть жить и хочется так страстно.
Миг слабости и вот она уже смотрит в родные глаза, в самую их глубину, кажется, последний раз он так смотрел на неё ещё в позапрошлом столетье, и воспоминания о тех днях доставляют такую приятную боль, все равно что надавить на старую рану и почувствовать, что так намного лучше. Сколько раз она вспоминала их первую встречу, робкую улыбку Стефана, нахальную ухмылку Деймона. Их чувства, её игру, все детали, все ошибки, все неверные решения, свою трусость и любовь… Внушала ли она им чувства к себе? Быть может, играла, распускала свое обаяние, целовала, ей это нравилось, как они ходили следом, как ждали ответных откликов на свои признания, как они смотрели... И как они поступили узнав правду. Деймон принял её, целиком и полностью, это было приятно, и вместе с тем пугало, его прекрасный ангел оказался монстром, но не потерял нимба в его глазах. С ним было легко и, чего греха таить, так приятно. Он бы пошел с неё до конца света, без колебаний, он храбрец,  его мало, что остановит, и он так прочно привязывается к людям, принимает всех их от начала до конца, и это убивает его. Он не замечает этого, слишком ослеплен своими чувствами, без которых просто не может, но жить, не откликаясь на собственное сердце – это доведет его до печального конца ещё быстрей. А Стефан… Он другой, он увлекается, правильным образом жизни, красивой девушкой, вином, его привлекает сама идея, и когда колодец исчерпывает себя, он просто забывает. И он испугался её настолько, что пришлось ему внушить обратное, но забыть то отвращение в ещё вчера так сильно любящих глазах невозможно. Он говорил, что любит, и она верила, а на деле… Она увлекла его своим внешним видом и редким в тех края характером. И ей хотелось сделать ему больно, внушить неисполнимую идею, и заставить жить в тени своих недостатков, но вот беда… С самого детства юная маленькая красавица не могла побороть в себе одну черту: она слишком быстро привязывалась к тому, что ей казалось реальным. Она верила, её обманывали, ей было больно, от того и приходится так часто убегать, чтобы успеть до того момента игры, когда карты нужно вскрывать. Трудно ли было прощаться с ними? Что ж, она знала, что Деймон её не забудет, не сможет, он любит её… И как бы не было странно это признавать, она тоже его любит. Не странной любовью, а просто… любит. За усмешку в глубине голубых глаз, искренность, чувство юмора, и порой ей правда казалось, что они могли бы быть счастливы вместе. Но не смотря ни на что, она не хотела, чтобы он стал вампиром, чтобы бегал вместе с ней от всех нажитых её врагов, прожить жизнь, свою жизнь, и умереть в глубокой старости своей смертью. Договариваясь с этим подзаборным псом, о смерти, об обмане, об убийстве многих друзей, она искренне верила, что все выйдет как задумано, она исчезнет, а он останется жить с грустью о ней. Жить. А Стефан… Он быстро найдет замену. Прекрасная игрушка не станет играть в её игру, когда кукловод уйдет, жаль, ведь было так весело. Он был потерян для неё в момент, когда узнал, что она вампир, и тогда, как бы сложно не было это признать, сказка закончилась. В ту ночь она бежала не только от прошлого, но и от своей любви и глупости. И она правда думала, что так будет лучше. Но… не вышло. Что остановило её от  возвращения, когда терять было нечего? Страх. И, видит Бог, ничего и никого в этом мире она не ненавидит больше, чем себя.
Но вот, полтора века спустя, все пешки снова на старых местах, и мгновенье назад она обернулась, чтобы посмотреть в глаза одной из них и увидеть в них прежние, давно забытые, чувства.
- Просто скажи мне. Почему ты… - голос сбивался, теряясь в буйстве мыслей и ощущений, - Почему ты выбрала нас? Для чего?
Грустный вздох, и так невероятно легко нашедшийся ответ.
- Я не выбирала вас. Я вас просто встретила.
Вот и все. Так просто. Встретила и полюбила. И казалось, что они тоже её любят. А потом все перемещалось и спуталось, одно неверное решение, полтора века убивающих воспоминаний, а он, Стефан, даже не вспоминал её, да, черт возьми, он прекрасно чувствовал себя с её точной копией, с её внешностью. Не важно, что внутри, и почему именно его называют добрым? Или добро – это когда все белого цвета, никаких обстоятельств и ошибок? Что же, тогда лучше быть злом. Но ведь я и есть зло?

Are you looking for happiness?
Are you looking for something better?
Do you ever feel emptiness?
Are you scared it's gonna last forever?
   Я всегда верила в любовь, в то, что она есть, в то, что она прекрасна и ужасна одновременно, в то, что порой это единственное что нам остается. И боль, и утешение, в одном флаконе, с горьким привкусом слез и собственных ошибок. Я думала, что когда-нибудь обязательно найду того единственного, и нет, все не будет как в сказке, «жили вместе долго и счастливо». Вместе, да, а все остальное… Не имеет значения. Деньги, достаток, уважение в обществе – это всегда считалось чем-то, что имеет вес, но любовь… когда то она была больше, чем просто слово. Она была мечтой, надеждой, верой, у тех кто не имел ни дома, ни семьи, ни статуса, ни завтрашнего дня, хрупкая и очаровательная мысль о том, что на закате своего дня они искупят все свои горести любовью – была всем. Войны, голод, эпидемии, жестокость господ и беспомощность тех, кто на дне… Вот она реальность, никаких перспектив, ты рожден, чтобы умереть. Все просто. Хотя нет… ещё же есть любовь. Ни формы, ни цвета, ни веса, ничего. Но порой она сильней ножа. Это мы наделили её такой силой, поверив в неё. Было ли это ошибкой? Но ведь у нас просто не было выбора… Если за душой ни гроша, тебе остается только пустота.
   Что же случилось со мной? Я влюбилась, мечта исполнилась, и вдруг оказалось, что если нет мечты, жить невыносимо, даже если кто-то шепчет о любви, затрагивая частички твоего сердца ласковыми словами, касаясь тебя руками, жадно обхватывая губы. Это всего лишь страсть. А любовь… Это то во что мы верим. Мы не можем верить в того, кто стоит перед нами, мы не можем верить, что он где-то существует, ведь он уже здесь, он реален, а любовь нет. Но на неё все ещё можно надеяться… Я попала в ловушку своих собственных спасительных мыслей. И это не сделало меня благодетельной в глазах окружающих, совсем нет. Я опозорила свою семью, сбежала из дома, поверила словам обаятельного мерзавца, чья откровенная ложь прямо в глаза без капли намека на подлог научили меня всему что необходимо, чтобы выжить. Я попала в крепкий плен, тот кто ещё вчера боялся, что я порежусь о краешек бумаги, вел меня на верную смерть, убивая одной только мыслью о том как глупа я была, что поверила в эти чувства. Они же были реальны, он не притворялся, да и зачем? Красивая девушка, без капли здравого смысла, в его постели, которая и правда выступает в роли его ангела-спасителя, почему бы не поиграть с её надеждами в последние месяцы её короткой жизни? Её же это нравится. Она здесь, чтобы потакать его капризам, и она совсем не против. Да, это было лучшим уроком для меня. Совсем не обязательно быть грубым с кем-либо только потому-что ты планируешь его использовать и убить, особенно когда вы оба можете получить огромное удовольствие от такого притворства.
   Но к чему эти воспоминания о давно минувших днях? Блаженную ложь об истинных чувствах не вернуть, когда настоящее лицо коварного соблазнителя сыграло во всей красе. Был ли у меня интерес в игре с братьями Сальваторе? Нет, но мне это нравилось, чувство, что кто-то готов на тебя на все, оно так захватывает, что в какой-то момент ты начинаешь верить в свою же собственную ложь. Иногда игрушка так западает в нашу душу, что даже спустя всю жизнь, когда становится плохо и одиноко, мы возвращаемся именно к ней, и моя нелепая игра с двумя доверчивыми мальчиками из Мистик-Фоллса как раз такой случай. Они были молодыми и доверчивыми, а я была той тварью, что не смогла устоять перед блеском юных глаз. Но сейчас… Мои мальчики выросли, и я сама научила их как себя ненавидеть, как быть подлыми и мерзкими, как жаждать крови и как врать в глаза, держа кинжал за спиной. Знает, ли Стефан, что я сейчас чувствую? Как трудно мне не ненавидеть себя, когда я вижу прежние искры в глазах напротив? Я знала, чем кончится эта игра ещё до старта, но не смогла устоять. И сейчас не могу, просто не могу уйти.
- Я столько раз проклинал тебя в своих мыслях, - будто издеваясь, тихо произносит он, ведь, черт возьми, она и сама не раз проклинала и этот город и их, и себя. Яростно желая повернуть время в спять, только вот никогда не могла точно сказать зачем… Чтобы не приезжать в этот город, не встречаться с ними, не уходить? Некоторых парней не так то и просто забыть. Ирония наверно в том, что когда ты играешь с кем-то, чтобы получить выгоду, и эта выгода – причина вашей встречи, игра имеет подлинный смысл и плату за проигрыш, а когда цель и единственное правило это как можно больше удовольствия, это уже что-то большее, чем просто игра. Во главе не разум, а чувства. Те же самые ощущения, страхи и желания, что вынуждают тебя перевести взгляд на парня, стоящего напротив. И ты знаешь, что сейчас ничего не решается, что виной всему эмоции, что за дверью реальный мир и свежий воздух, проблемы, холодный расчет и страстное желание выжить несмотря ни на что, но сейчас ничего из этого не стоит во главе списка.
- Я не трону тебя. Я… не смогу, - закрывая взгляд руками, чтобы только не смотреть в давно проклятое личико, Стефан словно пытался спрятаться от собственных чувств и мыслей. Но что он хотел этим сказать? Что слишком слаб, чтобы всадить кол в её сердце, слишком эгоистичен, чтобы устоять перед красивым телом, слишком ничтожен, чтобы признать хоть какое-то из своих чувств реальным и поддаться ему? Что же, у меня для него сюрприз, я не привыкла закрывать свои сиюминутные желания под замком, только потому-что у меня нет на них прав.
- Не сможешь?! – что я хотела вложить в эту фразу, яростное отчаяние или просто ярость? Или мне просто хотелось развеять эту убивающую атмосферу сожаления от прошлых ошибок и слишком громкую тишину этой чертовой комнаты? Широкая усмешка на лице и нескрываемое презрение во взгляде, - А что ты вообще сможешь? – ещё одна убивающая фраза, как же он слаб, слишком робок, слишком нерешителен. Чего я хотела добиться? Ненависти в глазах напротив или страсти? Это даже не вопрос. Воспоминания прошлых дней и прошлых чувств нанесли определенный удар моему безупречному плану, да будь у него в руках хоть все оружие мира, а глаза были способны испепелить меня на месте, я бы все равно не устояла, я хотела его. И этот огонь был сильней всех костров средневековья, а он слишком близко. Меньше секунды, и мне уже все равно, что будет дальше, это лицо, эти глаза, эти губы, и я.